Родился наш собеседник в селе Холоневичи Киверцовского района в семье сельской интеллигенции. В 9 лет вместе с родителями Олег Куц переехал в Киверцы, там окончил школу и поступил в Тернопольский мединститут, хотя дома отговаривали парня от врачебной профессии.
«С детства почему-то мне нравились моменты, связанные с лечением, - говорит Олег Степанович. - Так что это не спонтанное решение».
Мединститут закончил с отличием, и был направлен преподавать в Киверцовское медучилище. Но желая заниматься практикой, ему удалось поменять направление в Любешовский район, где он работал хирургом в центральной районной больнице и через год был назначен заместителем главного врача по медицинской работе.
После нескольких лет работы по семейным обстоятельствам вынужден был вернуться к родителям в Киверцы. Здесь преподавал в медучилище, работал урологом в районной больнице, вел прием больных в поликлинике. В 90-е годы, когда в Украине забурлила политическая жизнь, он поддался на уговоры друзей и согласился пойти заместителем председателя райисполкома (впоследствии райгосадминистрации). Сейчас Олег Куц - главный врач Луцкой станции скорой помощи.
- Я не готовил себя к административной работе и постоянно хотел вернуться в медицину. И как только представилась такая возможность, в 2005 году перешел на работу в Луцк главным врачом станции скорой медицинской помощи.
- Если сравнить историю скорой помощи, что и насколько изменилось в ее деятельности за годы существования службы?
- История достаточно интересная, я специально смотрел архивы и был удивлен, что при Польше не было такого учреждения. В 1939 году, когда вошли советские войска на Волынь, была создана станция скорой помощи и учреждения здравоохранения, призванные вести борьбу с инфекционными заболеваниями - дезстанция, инфекционная больница. А вот соматическая больница была создана уже после войны.
Причем станция скорой помощи была не такой уж маленькой: 3 бригады на тогдашний Луцк, причем полноценные, с врачами, санитарами, обеспечены транспортом - это мощное учреждение. Находилась она на улице королевы Ядвиги, первым руководителем был Климбурт. Среди работников было 2 или 3 из России, остальной персонал - из медицинских учреждений Польши, даже из Кракова (очевидно, они убегали от немцев и устроились здесь на работу) и, кажется, из местных жителей работало 2 медсестры и несколько человек технического персонала.
Станция просуществовала до начала войны и возобновила свою работу в 1944 году. Правда, она уже не была такой по своему составу, меньше, работало 6 врачей, причем на одной из врачебных должностей - фельдшер. Скорая помощь существовала как самостоятельная структурная единица примерно до 50-х годов, меняя часто свой адрес. Впоследствии ее ввели в состав городской больницы, а с 70-х годов вновь было образовано как отдельное учреждение. На улицу Привокзальную станцию перевели тогда, как отсюда в новое помещение перешла детская поликлиника.
Что изменилось в ее деятельности? Она была образована для оказания экстренной помощи, но само отношение к экстренной помощи менялось на протяжении времени. В советское время «скорая» выезжала на любой вызов, да и больше бригад было. Сегодня стоит вопрос реформы скорой помощи. Ранее она существовала, как коммунальное учреждение, сейчас создается система государственной экстренной помощи. Акцент делается на определении параметров экстренной догоспитальной помощи и определении четких показаний к вызову скорой помощи.
Потому что это все-таки дорогое удовольствие: одна машина, если она укомплектована правильно и сертифицирована, надежная, стоит 1-1,5 млн грн. И на ней работает 4 работника, которые имеют заработную плату больше, чем в других учреждениях, потому что здесь условия чрезвычайно тяжелые и сложные, чем в других учреждениях. Это очень дорогой вид помощи, потому государство, конечно, не может себе позволить роскошь сделать учреждение безразмерным.
- Первый шаг к этой реформе сделали именно в Луцке, разделив экстренную и неотложную помощь.
- В Киеве еще раньше существовала «неотложка», но я пытался понять, как она функционирует, и создалось впечатление, что они мало были связаны между собой. Нельзя было сказать, что это единый организм и работа выполняется согласованно. В Луцке впервые в Украине мы сделали так, что работа неотложной и экстренной помощи скоординирована, так как наши диспетчеры тесно взаимодействуют и передают при необходимости вызовы друг другу. Управление здравоохранения города разработало документы, регламентирующие, разделяющие нашу работу и мы четко видим границы своей деятельности.
- Давайте объясним людям, в каком случае следует вызвать «скорую», а когда - «неотложку».
- Попросту говоря, все вызовы в общественные места, то есть не домой, - это вызовы скорой помощи. Даже если они не опасны для жизни, если расстройство здоровья не критическое, но человек нуждается в помощи, выезжает «скорая». Потому что все-таки в общественном месте нет условий для осмотра, а в салоне «скорой» можно обследовать больного.
Если такое расстройство происходит дома и не предполагает быстрого ухудшения, то вызывается неотложная помощь. Например, при таких недугах, как ревматизм, боли в спине, повышенное давление. Если есть расстройства дыхания, потеря сознания, нужно звонить на экстренную помощь. Скажем, повышение температуры тела до 38 градусов. Ну, ее же можно сбить без «скорой». Не может ехать машина за миллион гривен, чтобы дать таблетку аспирина. Температура является защитной реакцией организма, поэтому диспетчеры выясняют, какие еще есть симптомы, какие средства использует больной.
Бывают случаи, когда человек при температуре в 40 градусов уколол анальгин, димедрол и вызывает «скорую». Конечно, сразу она не уедет, потому что не проявилось еще действие употребленных лекарств. А когда угрожающих симптомов нет, рекомендуется вызвать «неотложку» или через какое-то время позвонить нам. Как правило, повторно нам не звонят.
- Полтора года существует такая система, за этот период люди уже и сами должны были бы привыкнуть к новой системе.
- Действительно, привыкли. Если раньше для людей это было удивительно и мы чувствовали это по тому, каким тоном они воспринимали нововведения, то сейчас такого не видим. То есть если наши сотрудники рекомендуют обратиться на «неотложку», люди понимают это. Всякое случается, например, машина «неотложки» ехала и сломалась в дороге. Мы об этом обязательно будем знать, поскольку тут же об этом сообщает диспетчер и выезжает наша машина. То есть этот вызов не может потеряться.
Видим, что такое сотрудничество нормальное. В прошлом году из полученных около 50 тысяч вызовов мы передали на «неотложку» 5 тысяч, но сама «неотложка» выезжала на 15 тысяч вызовов. То есть люди знают о ней и самостоятельно туда обращаются. Могу сказать, что вопрос не только в экономии затрат для скорой помощи. Все же «скорая» только спасает жизнь, дальнейшее лечение она не проводит. Врачи же неотложной помощи могут зайти в регистратуру и получить все данные о больном, кроме того они могут выписать больничный, назначить лекарства и отследить течение болезни, приехав еще раз через некоторое время.
Мы этого делать не вправе.
- Во время различных отчетов неоднократно повторялось, что сейчас продолжительность проезда кареты «скорой» сократилось до 10 минут. Однако еще раздаются сетования на то, что приходилось долго ждать автомобиль. С чем связаны опоздания?
- Раньше была норма - 15 минут, но придерживались ее с трудом. Нельзя говорить, что в этом виноваты медики. Было мало машин, так как в 1990-2000 годах не выделялось достаточно средств на ремонты, на бензин, средства связи были совсем не те, что сейчас.
Немало путаницы вносила специализация бригад. Например, если был вызов к кардиологическому больному, то выезжала только кардиологическая бригада. И когда поступило 2 таких вызовах, эта бригада ехала на первый, а на второй другие бригады не едут. Так же с психиатрической бригадой: есть вот вызовы к двум пьяным и одному психически больному, к одному она едет, а те двое ждут.
Но это не принцип скорой помощи. В 2008 году по новому приказу МЗ предполагалось перепрофилировать специализированные бригады в общепрофильные. Но и по предыдущему приказу МЗ специализированную бригаду можно было создавать только в случае необходимости. Принятие такого решения было прерогативой руководителя учреждения. Разрешалось создание бригад 6 видов: педиатрическая, травматологическая, неврологическая, интенсивной терапии, психиатрическая, кардиологическая. Сейчас у нас нет специализированных бригад.
Я здесь работаю 6 лет, и на время моего прихода было только две бригады, другие уже к 2005 году были перепрофилированы. Первой перепрофилировали педиатрическую бригаду, зато образовали бригаду неотложной помощи при детской поликлинике. Теперь, хотя у нас нет бригады интенсивной терапии, количество реанимаций на вызовах увеличилось с 40 до 165 в год. Как раз перепрофилирование позволило выезжать на вызов любой бригаде, и каждый специалист понимает, что должен заниматься любой патологией и не может отказаться ехать, так как имеет слабую подготовку.
К слову, мы проводим постоянно обучение, конференции, наши люди совершенствуют свое умение на курсах повышения квалификации.
Относительно времени проезда, то преимущественно «скорая» укладывается в 10 минут. 5% опозданий обусловлены тем, что скажем, бригада, обслуживающая районы, например, Вересневое или ЛПЗ, занята на вызове, поэтому на второй вызов выезжает свободная бригада, ближайшая: или со Словацкого, или с Воли, или с Привокзальной. И поскольку путь длиннее, поэтому бригада приезжает на 3-5 минут позже.
Успех и скорость доезда обусловливают много факторов. Первый - это конечно, чтобы машины были исправные и новые. У нас они не являются новыми, но есть исправные, поэтому это не очень влияет на время доезда. Вторая и самая большая проблема - это загруженность улиц. Водители других автомобилей «забывают» освободить проезд для «скорой помощи». Когда карета едет с маячками и сигналами, люди звонят, что мы мешаем их спокойствию, а не думают, что она же спешит спасать чью-то жизнь.
Это парадокс: каждый ждет «скорую» в течение 10 минут, но не представляет, что это время зависит и от них. Можем сказать, что уступают дорогу в редких случаях, а не уступают - постоянно. Встречались моменты непонимания и со стороны ГАИ, правда, это уже в прошлом.
Конечно, наши водители - тоже люди и не всегда придерживаются правил дорожного движения, но они особенные водители, поскольку имеют возможность включить сигнальные устройства и отступить от правил, чтобы быстрее доехать до места происшествия. А гаишники иногда считали, что и мы, торопясь кому-то на помощь, должны уступать другим дорогу. Ранее при ДТП протоколы составляли только на работника «скорой помощи», а к другому участнику практически никогда претензий не предъявляли.
И доходило до абсурда: как мы подсчитали, наши работники выплатили другим водителям где-то около более 60 тысяч гривен компенсации. Хотя они ехали с сигналами и тот водитель должен уступить дорогу, только однажды ему удалось доказать на суде, что «скорая» должна пропустить его. Сейчас, должен сказать, уже не так - последние судебные дела мы выиграли и видим, что произошли сдвиги.
- Сколько ДТП случается ежегодно с участием машин «скорой»?
- Примерно 1-2 мелких аварий, когда где-то коснулись другого автомобиля, были незначительные повреждения, а то и без повреждений. А из больших аварий, которые требуют значительного ремонта, то раз в год.
Но не только эти два аспекта обусловливают скорость доезда. Бывает, что люди поздно звонят. Случалось такое, когда мы доказывали даже через СМИ, что это не «скорая» ехала 40 минут, а люди у больного думали 30 минут, как вызвать ее. Все бегали, искали, у всех были мобильные телефоны и даже кто-то снял на мобильник пострадавшего, а в «103» не позвонили. И потом на камеру журналистам говорили, что «скорая» ехала 40 минут.
То есть люди долго думают, вызвать ли «скорую», надеются, что кто-то другой позвонит. Кроме того, нужно подойти к больному, посмотреть, спросить, нуждается ли он в помощи и тогда набрать «103». Даже если вы не знаете, что делать, диспетчер скажет: подойдите к этому человеку, может, он просто пьян и лег спать, вы его разбудите, он встанет и скажет, что ему ничего не надо. Между прочим, таких случаев немало. Машина стоимостью в миллион гривен едет, чтобы разбудить пьяного - это неправильно.
Второй вопрос - зная о тяжелом доезде, люди не выходят встретить «скорую». Хотя диспетчер всегда об этом просит. Это особенно важно среди многоэтажек, где много подъездов, ведь на них, как правило, не обозначена нумерация квартир, или где на домах не видно номеров или определенный дом прячется где среди других зданий. Бывает так, что дорога перекопана и нужно искать обходной путь. Об этом нужно предупредить диспетчера, а еще лучше - выйти навстречу. Обязательный вопрос диспетчера также о кодовом замке.
Есть еще проблема с собаками. Если работники слышат лай в помещении или во дворе, руководитель бригады обязан запретить вход туда членам бригады, потому что он отвечает за их безопасность. Покусов у нас еще не случалось, но жалобы были. Врачи просто боятся зайти в такую квартиру. Хозяева легкомысленно приглашают: «Ой, заходите, эта собака не кусается». Маленькая ли, большая собака, руководитель бригады вправе требовать, чтобы ее закрыли где-то в комнате или в хлеву. Если хозяева с этим не согласны, он может просто отказать в вызове.
Почему мы так заботимся о безопасности наших сотрудников? Недавно был такой инцидент, связанный с криминалом. Милиция вызвала нашу бригаду, врачи оказывали одному из пострадавших помощь, а другой мужчина продолжал буянить. Правоохранители, чтобы его утихомирить, применили слезоточивый газ. И тот газ попал как раз нашим работникам. Правильно это или нет? Но вызвали милиционеры экстренную службу для того, чтобы оказать помощь, и тут же ее сами вывели из работоспособного состояния. Зачем же было ее вызвать? Мало того, уже другая бригада должна была выезжать, чтобы оказать помощь и тому больному, и своим коллегам. Наши работники часто попадают в опасные, неприятные ситуации, поэтому здесь трудно работать и поэтому здесь существуют доплаты.
Никогда врачи «скорой» не знают, какая патология у больного, которого они спасают. Это же может быть и СПИД, и гепатит, и туберкулез, которым легко заразиться. Случается, когда «скорую» вызывает пьяная компания. Никто же не говорит диспетчеру: «Мы вас вызываем в притон и здесь зададим вам жару».
Есть случаи, когда бригада начинает оказывать помощь травмированному в баре и в это время нетрезвые дружки вмешиваются, эмоции выливаются через край, им кажется, что они все знают, что нужно делать и как быстро. И вместо того, чтобы дать возможность бригаде спокойно работать, наоборот, агрессивно мешают.
Часто мы сталкиваемся с грубым отношением. Например, мужчина вызвал «скорую» к жене, медики заходят, а он требует разуваться. Наши работники спросили: «Вашей жене очень плохо? Что для вас важнее - ее здоровье или чистота ваших ковров?» - «Нет, разувайтесь». Бригада не должна разуваться, пусть там пойдет минута на развязывание шнурков, а за эту минуту сердце больного перестает биться. Если же человек понимает, что можно подождать, пока врачи разуются, значит, бригады «скорой» не нужно, а нужен, может, семейный врач или «неотложная помощь».
- Насколько известно, законодательство предусматривает ответственность за «липовые» вызовы. Или же в Луцке находятся шутники, которые звонят на «103» ради развлечения?
- Так, в Уголовном кодексе прописано наказание за такие вещи. В последнее время мы с этим меньше сталкиваемся, а раньше это было нашествие безосновательных вызовов. Сейчас диспетчеры скрупулезно проводят беседу с людьми, которые вызывают «скорую». Еще есть вызовы, которые мы называем «безрезультатными», но они не связаны с шутками, а по объективным причинам, когда люди не могут по правильно оценить ситуацию, потому что они не медики.
Например, вызывают к пьяному, пока машина доезжает, тот пришел в чувства, встал и ушел, или его забрали родственники. Было такое, что больной просит приехать, потому что ему плохо. Приехали, посмотрели, больной передумал и отказался от помощи. Или еще такое: вызывают «скорую» к родственнику. Бригада прибыла, и тот говорит: «Мне стало легче, ничего не нужно». Мы это понимаем - человек обеспокоен относительно здоровья другого лица и может принять неадекватное решение, поэтому мы такие случаи не подаем в суд.
- В контексте реформы, о которой Вы говорили, насколько вероятен вариант объединения скорой помощи с пожарными, спасателями? Грозит ли коллективу сокращение в таком случае?
- Мы видим, насколько мощно идет эта реформа. Уже от планов и разговоров перешли к конкретным действиям и по тому, какие суммы выделяются на реформу и насколько решительно власть хочет реформировать службу, мы убеждаемся, что она состоится. Со своей стороны я бы приветствовал такое дело. От того, что скорая помощь будет подчинена спасательным службам, она хуже не станет. Хотя правильнее говорить не о подчинении, а об объединении оперативного управления этих экстренных служб.
Когда оперативное управление этих экстренных служб и МЧС, и пожарные, и милиция, и «скорая» будут находиться под одной крышей, то все выиграют, ведь будут в комплексе решать задачи и понимать друг друга. По поводу сокращения, то наоборот, увеличивается количество бригад и их больше рассредоточат, т.е. они будут размещаться не в одном центре, а по всей территории, поскольку это основной фактор быстрого доезда. Должен признаться, впервые за многие годы существования происходит целенаправленный обдуманный подход. Все изменения будут на благо больного.
- Когда такое произойдет в Луцке?
- У нас уже есть 4 пункта, а было 2. Нам, желательно, еще один пункт открыть в районе проспекта Соборности. Тогда, думаю, мы бы за 3-4 минуты доезжали на 40-ый и 33-ий кварталы.
- Будут ли вводиться платные услуги на «скорой»? Например, за то, чтобы перевезти человека из больницы домой или из одной клиники в другую.
- Это не наша функция. Из больницы человек априори должен выйти здоровым. А скорая помощь оказывает экстренную догоспитальную помощь. Мы единственное медицинское учреждение в городе, которое бесперебойно может оказывать медицинскую помощь в любых условиях в кратчайшие сроки. Ни одна другая организация не имеет необходимых средств для этого.
Ни одно медицинское учреждение не может нас «подстраховать». Даже если пациент возвращается на костылях, не обязательно медицинское сопровождение, так как он требует не медицинской помощи, а только транспортных услуг. А такие транспортные услуги могут оказывать другие организации. Платных же медицинских услуг не может быть. Экстренные службы не должны работать на платной основе, выполняя свои функции.
- По Украине разошлась информация о внедрении на Луцкой станции скорой помощи тренировочного класса, где учителя физкультуры и труда учатся на практике оказывать первую помощь. Это Ваша инициатива или опять же элемент реформы службы?
- Дело в том, что концепция реформы предполагает обустройство таких классов. Уже выделены средства и организуется обучение, правда, только по одному классу на область. Мы, пожалуй, первые, кто создал такой класс без затраты бюджетных средств. Наша инициатива заключается в том, что мы сами начали искать, кто бы помог профинансировать ремонт помещения, кто может помочь с манекенами. Этот класс создан не для курсового обучения работников, а для ежедневной отработки до автоматизма действий всех членов бригады по единой программе. Потому что на скорой помощи ценны не только один врач или фельдшер, а их совместная работа.
Мы выезжаем на трудные вызовы, где один человек просто не сможет справиться. Для нас очень важно, чтобы члены бригады работали вместе и понимали друг друга без слов.
- А как оцениваете усердие педагогов в обучении основам первой помощи?
- На удивление, из запланированной группы в 10 человек приходят все и с большим вниманием слушают нас. Дополнительных средств нам за эти уроки никто не платит, фактически это наша инициатива. Мы заинтересованы сами в квалифицированных действиях учителя. Все же, машина едет 10 минут и это время ученик лежит без помощи. Даже если эта помощь будет оказываться не врачом, не совсем правильно, но учителем, который был на этих курсах и знает, как поставить руки, с какой силой и частотой давить, то шансы ребенка на выживание будут намного выше.
- После педагогов будут введены группы для желающих научиться оказывать первую медицинскую помощь?
- Если будут такие еще инициативы, как у педагогов, которые организованно приходят на занятия, то мы это будем приветствовать. Конечно, хорошо бы устроить такие курсы для работников ГАИ, поскольку они часто первыми приходят на помощь. Я убежден, что у них проводятся подобные курсы, но если бы они хотели поучиться вместе с нами, мы не были бы против. У спасателей есть специальная бригада, которая работает круглосуточно и там есть фельдшер. Они, возможно, больше знакомы с этим делом. Мы готовы обучать других. Функционирует класс только несколько месяцев, но первыми результатами мы очень довольны.
- Что еще интересного планируется внедрить на станции скорой помощи?
- Нам бы хотелось поставить GPS-навигацию. Она дала бы возможность сэкономить минутку-другую, чтобы быстрее добраться к больному. Другой вопрос, важный для нас - это форма. Каждый наш работник ходит в том, что взял из дома, и не всегда эта одежда является удобной. Форма должна быть такой, чтобы работник, если он стоит в луже на коленях, спасая чужую жизнь, не думал о том, что он испачкается.
Конечно, хотелось бы иметь новые машины. Поскольку те, что есть, ездят только благодаря сотрудникам нашего автохозяйства. Вот люди праздновали, а наши работники ночью ремонтировали две машины, которые вышли из строя.
Есть еще проблема аппаратуры. Она есть у нас, но купленная в разные годы у разных производителей. К примеру, кардиографы у нас 4-5 видов. Необходимо оборудование единого типа и надежное в эксплуатации. Лучше на этом не экономить и лучше, если оборудование будет известных брендов, которые уже показали себя надежными в условиях экстренной помощи за границей.
Если у нас будет все оборудование на всех машинах, то есть кислородная аппаратура, дефибрилляторы, отсасыватели, возможность сделать ларингеальную маску, вакуумные матрасы, а также GPS-навигация и специальная форма, то мы приблизились бы к идеалу.
- У Луцкой ССМД есть хорошие контакты с коллегами из-за рубежа. На кого из них равняетесь?
- Морально и теоретически мы готовы к тому, чтобы организовать оказание помощи на таком уровне, как в Польше. В них реформа так же прошла не за один год. Мы поддерживаем контакт со спасателями Нового Двора Мазовецкого, есть там такой Богдан Марковский, он организовал поездку в Польшу, где мы познакомились с работой 4 станций скорой помощи, в том числе Варшавы. Интересно, что там на всю столицу Польши всего 50 бригад. А у нас - 12. Потому что там работает не только «скорая», там решаются в комплексе вопросы. Мы изучили этот опыт и вместе с управлением здравоохранения внедряем его, видим понимание других медицинских учреждений.
Я был также в Страсбурге, знакомился с их пожарной службой и врачебными бригадами. На такое количество населения, как и у нас, там есть 6 бригад пожарных-парамедиков и 6 - врачебных. Это примерно так же, как и у нас. Только вызовов у них меньше, так как более развитые другие медучреждения, служба «неотложки» и семейных врачей лучше. Французский опыт мне дал систему подготовки бригад скорой помощи: они каждый день там тренируются, так что и этот наш тренировочный класс «родился» после увиденного.
Кроме того, я убедился, что наши новации в работе оперативной службы не отличаются от того, что есть в Польше или Франции. Если бы нам выделили средства, дали бы такое же оборудование и сделать стабильную систему обучения для врачей скорой помощи, то уже сейчас мы готовы были бы оказывать помощь такого уровня, как в Польше. Или даже еще лучше, потому что наши врачи умеют работать в худших условиях, чем их коллеги, а достигают практически такого же результата.
Якщо ви виявили помилку, виділіть її та натисніть Ctrl+Enter для повідомлення про неї редактора
